Основные понятия и принципы гешталь-терапии, часть 1

1. now and how
2. процесс
3. awareness
4. граница – контакт
5. поле и система
6. креативное приспособление
7. цикл контакта
8. незавершенные гештальты
9. прерывания
10. гомеостаз
11. принятие ответственности

1. «Now and how» – «Здесь и как»

Формула Фрица Перлза — «now and how», то есть «здесь и как», — точнее отражает суть гештальт-подхода, чем расхожее «здесь и сейчас», которое часто приписывают Гештальту по привычке. Почти все другие школы действительно ориентируются на «здесь и сейчас»: от роджерианства до психоанализа, от восточных практик до большинства групповых терапий. Даже психоанализ, работая с переносом, стремится вернуть к чувствам «здесь и сейчас» по отношению к фигуре аналитика.

Гештальт интересуется иным: не столько когда это происходит (настоящий момент), сколько как именно это происходит. Этот фокус делает подход феноменологическим. Мы не объясняем — мы описываем, не интерпретируем — замечаем.

«Вернёмся от разговора о вещах к самим вещам, такими, какими они представляются в реальности…» (Гуссерль, 1907)

Именно «как» проявляется в позе, микродвижениях, дыхании, интонациях. То, что не всегда осознаётся, но на уровне контакта — говорит о человеке громче слов. Перлз, как и Лакан позднее, подчёркивал: обозначающее важнее обозначаемого. То, как мы говорим — важнее того, что именно.

В этом подходе воспоминания и фантазии не исключаются, но важны только как часть текущего поля — они есть здесь, потому что появились сейчас.

«Сначала прибери свою жилую комнату, прежде чем лезть в подвал» — писал Перлз, и этим подчёркивал: разбор прошлого нужен, но не вместо работы с настоящим.

Пример из практики:

Клиент говорит о своей тревоге перед публичным выступлением. Его речь плавная, но он теребит пальцы и почти не дышит. Вместо того чтобы обсуждать причину страха, терапевт может спросить: «Что ты сейчас чувствуешь в теле, когда об этом рассказываешь? Можем ли мы немного побыть с этим вместе — не объясняя, а просто замечая?» Такой фокус на как позволяет раскрыть зажатость, опору, скрытую агрессию или потребность в поддержке — то, что за словами.

2. Процесс

В гештальт-подходе первичен процесс, а не интерпретация. Терапевт, как и клиент, — не наблюдатель, а участник. Он остаётся внимательным ко всему, что разворачивается здесь и сейчас, особенно к тому, что возникает в отношениях.

Перлз часто задавал четыре вопроса, чтобы направить внимание на текущий процесс:

• Что ты хочешь сделать сейчас?

• Что ты ощущаешь в этот момент?

• Чего ты избегаешь?

• Чего ты ждёшь от меня?

Это не просто приёмы — это способ удерживать контакт с происходящим, а не ускользать в объяснения. Гештальт интересуется тем, что видно и слышно сейчас, в дыхании, движении, ожиданиях, телесных микрореакциях.

Конечно, терапия движется туда и обратно — от настоящего к прошлому и обратно, от тела к словам, от фантазии к действию. Этот «челнок» (образ Перлза) не хаотичен, он следует за тем, что становится фигурой в поле осознавания.

Как по излучению звезды можно судить о событиях прошлого, так и по реакции здесь и сейчас — о глубинных слоях опыта.

Гештальт не отрицает глубину, но начинает с поверхности — с того, что проявляется в моменте, потому что именно оттуда начинается движение.

Пример из практики:

Клиент рассказывает, что его обижает поведение партнёра, но говорит это спокойным голосом, без интонации. Терапевт замечает: «Когда ты об этом говоришь, я не чувствую злости — как ты сам ощущаешь это в теле сейчас?». Клиент вдруг напрягает челюсть, сжимает кулаки. Появляется фигура — гнев, который до этого был фоном. Мы остаёмся в настоящем, но открываем доступ к более раннему опыту.

3. Awareness — Осознавание

Термин awareness — ключ к гештальт-терапии. Когда Перлза просили описать весь метод одним словом, он выбирал именно его. Это не просто внимание — это живое, подвижное осознавание, которое охватывает тело, чувства, мысли и окружающее пространство. Оно одновременно произвольное и спонтанное, направлено и внутрь, и вовне.

Такое состояние напоминает практику дзен, где Будду называют «Пробуждённым», то есть тем, кто бодрствует. Awareness — это именно бодрствование, а не анализ. Это быть в курсе, быть в контакте с тем, что есть — до того, как оно станет концепцией.

Сегодня некоторые гештальтисты подменяют этот термин словом «контакт», но контакт — это лишь одно из проявлений осознавания. Awareness — шире. Это и тонкое движение внимания, и телесное ощущение, и эмоциональный фон — всё, что оживает в моменте.

Пример из практики:

Клиент говорит: «Мне всё равно», — и отводит взгляд, дёргает ногой. Терапевт может мягко направить внимание: «Ты сказал, что всё равно, но тело говорит иначе. Что ты замечаешь сейчас?» — и вдруг всплывает грусть, которую слова пытались замаскировать. Не анализ, а возвращение к живому переживанию.

Awareness — это не понимать. Это замечать и оставаться с этим.

4. Граница–контакт

Именно граница–контакт — это живое место встречи между человеком и миром. В гештальт-подходе она рассматривается как подвижная линия, на которой происходят все психологические события: ощущения, осознавание, выбор, действия.

«Изучение способа, каким человеческое существо функционирует в своём окружении, — это изучение того, что происходит на границе–контакте» (Ф. Перлз, The Gestalt Approach, 1973)

Эта граница не отделяет, а соединяет. Как кожа — она и защищает, и чувствует, и пропускает. Она принадлежит одновременно и мне, и миру.

«Это граница, где происходит опыт. Она ограничивает, охраняет, но также относится и к среде» (П. Гудман, Gestalt Therapy, 1951)

Психопатология в гештальт-подходе — это нарушения на границе: слишком сильное слияние (конфлюэнция), отсутствие различения между мной и другим (проекция), проглатывание без переваривания (интроекция). Все эти формы сопротивления — это способы утраты живого контакта, когда граница становится либо слишком жёсткой, либо расплывчатой.

Пример из практики:

Во время сессии клиентка рассказывает о своей тревоге в отношениях, постоянно говоря «мы», избегая местоимения «я»: «Мы чувствуем, что устаём», «Мы не хотим ссор». Терапевт мягко останавливает: «А если ты скажешь это от себя — что ты чувствуешь прямо сейчас, когда говоришь про него?» Клиентка замирает, затем говорит: «Я злюсь. Я устала мириться».

В этот момент происходит восстановление границы: вместо слияния с партнёром появляется различение, появляется субъект. Контакт становится живым, дифференцированным.

5. Поле и система

В гештальт-терапии клиент и терапевт — это не два изолированных субъекта, а части одного поля опыта. Всё, что происходит между ними — пауза, напряжение, взгляд, зевок, — это не только про клиента или про терапевта, а про их общее поле в конкретный момент.

«Психологические установки одного человека интерферируют с установками другого — они влияют друг на друга в живом взаимодействии» (К. Левин, П. Гудман)

Это поле — открытая система, не замкнутая. Оно дышит, меняется в зависимости от контекста: внешних обстоятельств, времени суток, истории каждого участника. Гештальт-подход унаследовал эту идею от Курта Левина, который, вдохновившись физикой Эйнштейна, перенёс понятие поля в психологию.

Главное — не отрывать человека от его окружения, но и не терять его в нём. Он — часть системы, но не растворён в ней. Контакт разворачивается всегда в контексте: между людьми, в конкретной среде, в данный момент.

Пример из практики:

Клиентка рассказывает о своей одиночестве. В этот момент терапевт чувствует внезапную тяжесть, зевоту, желание отстраниться. Он замечает это и говорит: «Я ловлю себя на том, что мне становится сложно оставаться с тобой. Это странно — ведь ты говоришь, что одинока. Что ты сейчас чувствуешь, когда я это говорю?»

Этот момент — проявление поля. В теле терапевта отразилось что-то из динамики клиентки. Обсуждение этого явления может привести к осознанию её привычного способа отдаляться от других — и тогда контакт становится глубже.

6. Творческое приспособление

В гештальт-подходе здоровье — это не «нормальность», а живая способность творчески приспосабливаться к ситуации — каждый раз по-новому, с учётом как себя, так и контекста. Это не слепая адаптация к нормам и не распущенное следование личным импульсам. Это поиск живого компромисса: как быть собой — здесь и сейчас, в присутствии другого, среды, тела, времени.

«Психическое здоровье — это творческое приспособление на границе–контакте» (Перлз)

Такое приспособление — не шаблон и не бунт, а искусство быть собой в конкретной обстановке. Это движение — челнок между внутренним и внешним, между телом, чувствами, нормами, личным выбором.

Гештальт родился в атмосфере культурного протеста. Перлз, Гудман и другие основатели противопоставили себя академическому психоанализу, выступая за свободу, подлинность и живое присутствие. После 1968 года подход стал более зрелым, но дух свободомыслия и критической чувствительности к нормам остался.

Пример из практики:

Клиентка жалуется, что терпит начальника, хотя внутри чувствует раздражение. Терапевт не даёт совета, а предлагает ей исследовать, как это раздражение живёт в теле. Она пробует вслух озвучить свой гнев, её голос становится твёрже, спина выпрямляется — и вдруг она смеётся: «А ведь я могу быть сильной и не терять себя!»

Это и есть творческое приспособление: не уход, не борьба, а нахождение новой формы, где и её чувства, и внешняя ситуация получают своё место. Живой компромисс, а не компромисс по привычке.

7. Цикл контакта

Всё, что мы делаем — ощущаем, переживаем, взаимодействуем — происходит не сразу, а во времени, проходя через несколько фаз. Гештальт-терапия описывает это как цикл контакта — процесс, в котором человек вступает в живую связь с собой, другим, средой, и затем выходит из неё, усваивая полученное.

Классическая модель Перлза и Гудмана включает четыре стадии:

1. Пре-контакт — появление фона, первые сигналы потребности
2. Вступление в контакт — осознавание, мобилизация энергии
3. Полный контакт — пик переживания, действие
4. Пост-контакт — завершение, отступление, ассимиляция

Позднее появились более детализированные схемы: Зинкер и Катцеф, например, выделяли 7 фаз (ощущение → осознавание → мобилизация → контакт → взаимодействие → завершение → ассимиляция), Гингер — 5. Важно не количество, а понимание: контакт живёт во времени, как вдох и выдох, и каждый его этап важен.

«Невротик — это человек, склонный к хроническому самопрерыванию» (Ф. Перлз)

Если одна из фаз нарушается — контакт не случается или не завершается. Потребность остаётся неудовлетворённой, энергия блокируется, переживание не становится опытом. Такие разрывы цикла и называются сопротивлениями (см. пар. 9).

Self (самость) в процессе цикла тоже меняется: сначала проявляется как телесное “Оно”, затем как “Я”, которое осознаёт и действует, а потом — как “Личность”, которая интегрирует переживание в биографию. И на каждом этапе возможны сбои.

Пример из практики:

Клиент рассказывает, что недавно видел отца, и «всё было нормально». Но тело напряжено, глаза опущены. Терапевт замечает это: «Ты говоришь спокойно, но я чувствую, что ты как будто что-то сдерживаешь. Можем немного задержаться в этом месте?» Клиент сначала молчит, потом произносит: «На самом деле я злюсь. Я устал делать вид, что всё хорошо».

Контакт, прерванный на фазе осознавания, был восстановлен. Появилась энергия, появилась ясность, и — возможность завершить, отпустить.

Гештальт-терапевт не «ведёт» клиента по циклу — он поддерживает вниманием и даёт пространство, чтобы контакт мог случиться естественно и быть завершён.

8. Незавершенные гештальты

Незавершенные гештальты представляют собой одну из наиболее интригующих и практически значимых концепций в современной психологии. Представьте себе психику как искусный оркестр, где каждое действие, мысль или переживание является отдельной мелодией, которая должна прозвучать от начала до конца. Когда мелодия внезапно обрывается — будь то недосказанный разговор с близким человеком, неразрешенный конфликт на работе или даже простое желание съесть любимое блюдо, которое так и не удалось реализовать — она не исчезает бесследно. Эта незавершенная мелодия продолжает звучать в глубинах нашего сознания как навязчивый мотив, создавая внутреннее напряжение и требуя своего завершения. Эффект Зейгарник, названный в честь выдающегося советского психолога, демонстрирует удивительную особенность человеческой психики: мы буквально «застреваем» на незавершенных задачах, и наш мозг автоматически возвращается к ним снова и снова, словно стрелка компаса неизменно указывает на север.

Однако незавершенные гештальты могут становиться не только двигателем продуктивности, но и источником серьезных психологических проблем. В моей практике я неоднократно наблюдал, как люди годами носят в себе «недоговоренности» — невысказанные слова любви, непрощенные обиды, нереализованные мечты — которые постепенно трансформируются в хронические симптомы тревожности, депрессии или соматических расстройств. Это происходит потому, что наша психика обладает естественным стремлением к завершенности и целостности, и когда этот процесс нарушается, образуется своеобразная «психическая заноза», которая постоянно напоминает о себе. Парадоксально, но часто именно те ситуации, которые кажутся нам незначительными — неотправленное письмо, несделанный звонок, непроизнесенное «спасибо» — могут оказывать наиболее сильное влияние на наше эмоциональное состояние, поскольку они остаются в области бессознательного как неразрешенные задачи, требующие нашего внимания и энергии.

9. Прерывания

Незавершенные гештальты представляют собой одну из наиболее интригующих и практически значимых концепций в современной психологии. Представьте себе психику как искусный оркестр, где каждое действие, мысль или переживание является отдельной мелодией, которая должна прозвучать от начала до конца. Когда мелодия внезапно обрывается — будь то недосказанный разговор с близким человеком, неразрешенный конфликт на работе или даже простое желание съесть любимое блюдо, которое так и не удалось реализовать — она не исчезает бесследно. Эта незавершенная мелодия продолжает звучать в глубинах нашего сознания как навязчивый мотив, создавая внутреннее напряжение и требуя своего завершения. Эффект Зейгарник, названный в честь выдающегося советского психолога, демонстрирует удивительную особенность человеческой психики: мы буквально «застреваем» на незавершенных задачах, и наш мозг автоматически возвращается к ним снова и снова, словно стрелка компаса неизменно указывает на север.

Однако незавершенные гештальты могут становиться не только двигателем продуктивности, но и источником серьезных психологических проблем. В моей практике я неоднократно наблюдал, как люди годами носят в себе «недоговоренности» — невысказанные слова любви, непрощенные обиды, нереализованные мечты — которые постепенно трансформируются в хронические симптомы тревожности, депрессии или соматических расстройств. Это происходит потому, что наша психика обладает естественным стремлением к завершенности и целостности, и когда этот процесс нарушается, образуется своеобразная «психическая заноза», которая постоянно напоминает о себе. Парадоксально, но часто именно те ситуации, которые кажутся нам незначительными — неотправленное письмо, несделанный звонок, непроизнесенное «спасибо» — могут оказывать наиболее сильное влияние на наше эмоциональное состояние, поскольку они остаются в области бессознательного как неразрешенные задачи, требующие нашего внимания и энергии.

10. Гомеостаз

Психотерапия в своей сущности представляет собой искусство и науку улучшения качества жизни человека, и каждый клиент приходит к терапевту с уникальным багажом опыта, находясь на совершенно разных точках своего жизненного пути. Один человек может обратиться за помощью, находясь в состоянии относительного психологического благополучия, но желая углубить самопонимание или преодолеть незначительные жизненные препятствия. Другой приходит с глубокими ранами души — последствиями детских травм, тяжелыми депрессивными эпизодами или разрушительными зависимостями. Третий может находиться где-то посередине этого континуума, борясь с хроническим стрессом или проблемами в отношениях. Понимание этого разнообразия начальных условий является фундаментальным для эффективной терапевтической работы и определяет выбор методов и стратегий вмешательства.

Современные данные нейробиологических исследований убедительно свидетельствуют о том, что психологический гомеостаз — врожденная способность психики к саморегуляции и восстановлению равновесия — действительно существует и функционирует как мощный механизм психологической адаптации. Работы выдающихся нейробиологов последних десятилетий, включая Нормана Дойджа, Майкла Меркенича и Альвареса Паскуаля-Леоне, демонстрируют поразительную пластичность человеческого мозга и его способность к самовосстановлению даже в зрелом возрасте. Подобно тому, как наше тело обладает иммунной системой, которая автоматически борется с инфекциями и заживляет раны, наша психика располагает сложными механизмами эмоциональной и когнитивной саморегуляции. Эти системы эффективно справляются с повседневными стрессорами, помогают адаптироваться к новым жизненным обстоятельствам и восстанавливают психологическое равновесие после умеренных эмоциональных потрясений. Именно поэтому многие люди способны самостоятельно преодолевать жизненные кризисы, находить внутренние ресурсы для роста и развития, и даже извлекать ценные уроки из сложных переживаний.

Критически важно понимать, что принцип гомеостаза продолжает действовать на всех этапах психологического развития и исцеления, независимо от тяжести первоначальных нарушений. Даже когда человек переживает серьезные психологические травмы — будь то детское насилие, боевые действия, катастрофы или хронический стресс высокой интенсивности — его внутренняя способность к самовосстановлению не исчезает полностью, а скорее оказывается временно подавленной или заблокированной. Представьте себе мощную реку, которая внезапно натыкается на гигантский завал из упавших деревьев: вода не перестает течь, но ее естественное движение кардинально нарушается, создавая застои, обратные течения и разрушительные водовороты. Исследования Бессела ван дер Колка, Питера Левина и других ведущих специалистов по травматерапии показывают, что травматический опыт буквально “переписывает” нейронные сети мозга, создавая устойчивые дисфункциональные паттерны. Однако эти паттерны представляют собой не разрушение гомеостатической системы, а ее искаженную попытку защитить организм в экстремальных условиях. Гипербдительность у ветеранов боевых действий, эмоциональное оцепенение у жертв насилия, навязчивые воспоминания у переживших катастрофы — все это изначально адаптивные реакции, которые в мирных условиях становятся дисфункциональными.

Именно здесь проявляется гениальность терапевтического подхода, основанного на понимании гомеостаза: подобно тому, как хирург при тяжелой травме не заменяет естественные механизмы заживления организма, а создает оптимальные условия для их работы — останавливает кровотечение, фиксирует переломы, удаляет поврежденные ткани — квалифицированный психотерапевт помогает устранить “завалы” в психологическом русле, позволяя естественным процессам исцеления возобновить свою работу. Специализированные методы — EMDR для обработки травматических воспоминаний, соматические подходы для восстановления связи с телом, когнитивно-поведенческая терапия для реструктуризации дисфункциональных убеждений — служат именно этой цели: они не заменяют внутреннюю мудрость организма, а освобождают ее от блокировок и искажений. После того как основные препятствия устранены, принцип гомеостаза вновь вступает в силу, и человек начинает естественным образом интегрировать травматический опыт, восстанавливать эмоциональное равновесие и развивать новые, более здоровые способы взаимодействия с миром. Это объясняет, почему даже самые тяжелые случаи ПТСР поддаются исцелению, и почему люди, пережившие невообразимые страдания, способны не только восстановиться, но и достичь уровня психологической зрелости и мудрости, недоступного тем, кто не прошел через горнило испытаний.

11. Принятие ответственности

Принцип принятия ответственности в гештальт-терапии представляет собой один из наиболее мощных и одновременно наиболее неправильно понимаемых терапевтических концептов современности. В отличие от обывательского представления об ответственности как о моральном императиве или инструменте самообвинения, гештальтистское понимание этого принципа базируется на глубоком феноменологическом анализе человеческого существования и механизмов психологической зрелости. Ответственность здесь — это не бремя вины за прошлые ошибки или неудачи, а скорее способность человека осознанно признать свою роль в создании собственной реальности и, что еще важнее, свою власть над ее изменением. Представьте себе художника перед чистым холстом: он не несет ответственности за то, что холст белый, а краски имеют определенные химические свойства, но он полностью ответственен за то, какую картину создаст из доступных ему материалов. Именно эта метафора наиболее точно отражает суть гештальтистского подхода к ответственности — речь идет не о контроле над внешними обстоятельствами, а о осознанном выборе собственного отклика на эти обстоятельства.

Наиболее революционным аспектом этого принципа является его радикальное отличие от традиционных терапевтических подходов, которые часто фокусируются на поиске внешних причин психологических проблем. В моей клинической практике я неоднократно наблюдал поразительные трансформации, происходящие с людьми в тот момент, когда они переходят от позиции “со мной что-то делают” к осознанию “я участвую в создании того, что со мной происходит”. Классический пример — клиентка, которая годами жаловалась на то, что “все мужчины — эгоисты”, пока не осознала свой собственный паттерн выбора эмоционально недоступных партнеров и последующего воспроизведения с ними динамики отношений со своим отстраненным отцом. Это озарение не означало самообвинения или принятия вины за поведение других людей, а скорее представляло собой момент возвращения личной власти — признание того факта, что если она участвует в создании проблемы, то обладает и способностью ее решить. Нейробиологические исследования последних лет подтверждают терапевтическую ценность такого подхода: когда человек осознает свою роль активного агента, а не пассивной жертвы обстоятельств, активируются префронтальные области мозга, ответственные за исполнительные функции и саморегуляцию, что создает нейробиологическую основу для реальных изменений в поведении и эмоциональных реакциях.

Картина За морями земли великие. Н. К. РЕРИХ. (фото автора в музее г. Новгород Великий)